Kommersant, 15.04.2014

Елена Кравцун

Schubert: Winterreise, Moskau, State Conservatory Grand Hall, 12. April 2014

Шуберт на полутонах

В Москве спел Йонас Кауфман В Москве в рамках Первого международного фестиваля «Опера априори» с камерной программой выступил немецкий тенор Йонас Кауфман. Существует мнение, что далеко не все оперные певцы способны с одинаковым успехом выступать как с виртуозными ариями, так и с камерным репертуаром. Кауфман — счастливое исключение: несмотря на то что его театральный график плотно расписан до 2017 года, почти ежегодно артист успевает готовить новую программу из так называемых Lieder, то есть родных немецких песен, вместе с учителем, другом и партнером на сцене пианистом Хельмутом Дойчем. Этой паре удается собирать на вокальные миниатюры Листа, Шумана, Малера, Рихарда Штрауса многотысячные залы, как это было, например, в 2011 году, когда весь огромный «Метрополитен» задерживал дыхание, чтобы не пропустить ни одной ноты. В Москву Кауфман привез песенный цикл «Зимний путь» Шуберта, запись которого он выпустил на лейбле Sony Classical. Собственно, московский концерт Кауфмана и проходил в рамках европейского тура в поддержку альбома «Winterreise», включающего девять городов. Кстати, до него в Большом зале консерватории в марте с фирменной «мурашкой» этот же цикл Шуберта уже спел итальянский бас Феруччо Фурланетто. Поэтому в ходе концерта так или иначе напрашивались сравнения, и, к сожалению, не совсем в пользу Кауфмана. С первых же номеров цикла стало понятно: певец себя очень бережет. Как известно, последние годы выдались для него достаточно непростыми в плане здоровья, и он нередко отменял концерты, поэтому позиция, которую Кауфман занял с самого начала, представляется в этом смысле благоразумной. Йонас очень четко артикулировал, показывая высокую вокальную культуру мирового класса, не форсируя звук и не набрасываясь на Шуберта. Кауфман продемонстрировал, скорее, психологическую трактовку шубертовского цикла, который превратился в напряженный сериал с рваной линией повествования и лихо закрученным финалом. Плетя драму с множеством оттенков, он нередко прибегал к театральным приемам в вокальной партии, в то время как сами его движения на сцене были довольно скупыми. Например, в песне «Оцепенение», где главный герой напрасно ищет следы возлюбленной, он будто запыхался от тщетных поисков, борясь с напряжением и нехваткой воздуха в трагическом вакууме. Во всей красе Кауфман развернулся в «Липе», производя эффект, знакомый по фильмам Джо Райта, когда герои любовной драмы, встречаясь в полном людей зале и никого не замечая вокруг, остаются как бы наедине друг с другом. После «Половодья» Кауфмана будто прорвало, его взгляд то вспыхивал ревностью, то затуманивался поволокой, низкие ноты страсти и отчаяния он виртуозно выдавал на грани слышимости, творя с шубертовским циклом удивительные метаморфозы. Тем не менее всю мощь своего голоса он продемонстрировал всего лишь несколько раз, самый впечатляющий вышел в конце, в знаменитом «Шарманщике», его выверенное forte обернулось последним вскриком перед жизненным отречением героя романа в песнях.